Звезды восходят на небосклоне отечественного шоу-бизнеса с завидным постоянством, но лишь немногие из них задерживаются здесь надолго. Парень по имени Мангол объявился в Москве недавно, но уже удостоился эпитетов «талантливый танцор», «зрелый певец», «король саундтреков» и т.п. Правда, объяснить все это довольно легко: Мангол не похож на обычных людей. Он, действительно, сверхчеловек!

…Много лет назад Мангол сидел в классе родной музыкальной школы и три часа играл по заданию на баяне «Ой, цветет калина!» Когда эта композиция вконец замучила ученика, он с тоски заиграл «Группу крови» Виктора Цоя, за что немедленно был выпровожен за дверь. Не очень расстраиваясь по этому поводу, Мангол отправился во двор к товарищам и застал их за удивительным делом. Они синхронно вставали на голову и болтали в воздухе ногами, словно пытаясь вывернуть тело наизнанку. «Это, понимаешь ли, нижний брейк, — с умным видом объяснили они, — только пока ни хрена не выходит. Так что пойдем лучше бычков стрельнем!»

Так — под звуки только что появившихся Kraftwerk, Херби Хэнкока, Преснякова, Джеймса Брауна, Robot, L.L. Cool. J., Майкла Джексона и чуть ли не Полы Абдул — на улицах казахских мегаполисов рождался первый в СССР брейк. Мангол почувствовал возможность прикоснуться к чему-то новому, только что пришедшему с Запада — и это впервые вызвало у него острое желание освоить все движения без исключения, достичь вершин мастерства и стать лучшим во дворе. Начал Мангол с освоения стиля «кинг-тат»: своеобразный танцевальный кубизм. Сгибая свое тело под прямыми углами, 14-летний парень тренировался по 20 часов в сутки: дома, в дискотеках, на улице, где тусовались лучшие городские брейкеры. Почти с первых дней танцор смело экспериментировал, смешивая классические балетные па и движения брейка — получался своеобразный Body Ballet (модный стиль танцевальной аэробики). Часто ему снились танцы, и он в судорогах просыпался на полу возле кровати.

«Первое явление «вундеркинда от танцев» состоялось в школе № 28, где он впервые шокировал публику отточенными движениями робота. Мангол в тот же вечер отправился на ту самую дискотеку в ДК «Тракторостроитель». Это выступление подарило ему встречу с единомышленниками. Там же лучшие местные красавицы вереницей выстроились к Манголу в очередь и одна за другой и пытались обратить на себя его внимание… Но артист смотрел только вперед.

После конкурса новоявленная команда приступила к репетициям в ДК, готовясь к большому общеказахстанскому фестивалю. Мангол и здесь очень скоро выделился из общей массы учеников рвением и неутомимостью — он работал до позднего вечера и совсем забросил школу. Между тем, группа быстро распалась: кого-то забрали в армию, кто-то ушел сам, оказали свое негативное влияние и всяческие комсомольские организации. Но связи с организаторами Казахстанского фестиваля остались. Используя их, Мангол вместе со своим младшим братом, и еще несколькими ребятами смогли выступить в заветной Астане. Вскоре Мангола приняли в брейк-команду Казахстана.

Но сверхчеловеку Манголу было тесно и в огромном Казахстане — путь был один: в Москву. Обитание в первопрестольной свелось к тусовкам в расположенном посреди Олимпийской деревни клубе «Молоко» — как тогда считалось, «самом брейкерском месте столицы». Протусовавшись там пару месяцев и не найдя единомышленников, Мангол, не мудрствуя лукаво, сел в поезд на Питер. Там в утренних туманах он случайно встретил ребят, с которыми познакомился на Казахстанском фестивале брейк-данса. «Я не просто хотел попасть в тусовку, я ещё хотел себя там проявить, — говорит танцор. — Всем знаком такой персонаж: «тусовщик»? Он приходит, напивается, здоровается с тобой; первый раз примелькался, второй раз — тебе кивнул, третий раз — он с тобой поздоровался, четвёртый раз — он уже лезет к тебе обниматься, с поцелуями. В уличной тусовке такого не увидишь! Первый же вопрос был по существу: «Ты чего так оделся? Ты танцевать-то умеешь?»

Танцевать он умел, и мог двигаться по три-четыре часа — не останавливаясь. Эти способности были тут же замечены новыми актуальными коллегами. Прошло совсем немного времени, и одним прекрасным утром 1990 года Мангол проснулся известным. Совместно со знаменитыми брейкерами и граффитистами Рижским Крысом и Баскетом он сделал знаменитый номер «Чистильщики», что принесло этому супер-трио первое место на общесоюзном фестивале танцев в Нижнем Новгороде. «Это было настоящее и единственное на фесте постановочное шоу, — вспоминает Мангол. — Остальные 80 участников работали в основном на демонстрацию техники. Нам же удалось покорить не только жюри, но и всех находящихся в зале. А там присутствовали не просто зрители — это были настоящие профессионалы, специально приглашенные на фестиваль!»

После этого все закрутилось всерьез: Москва, Рига, Питер… С новой командой танцоров-авангардистов Мангол настолько сработался, что мог поставить танцевальный номер за 15 минут и потом занять с ним призовое место на самых престижных конкурсах. То, что ребята делали интуитивно, оказывалось гораздо сильнее, чем проверенные временем постановки по классическим канонам. Мангол создает свою модную школу танцев на 300 учеников. Звучит необычно, но можно сказать, что именно он научил танцевать пол Москвы.

«Есть раздражители: аудиальные и визуальные. Они соответственно влияют на ассоциативный ряд, формируя невольную форму сознания, рефлексы. Откуда они у нас? Это остаточные явления от этого самого ассоциативного ряда. Он формируется петлями, которые начинаются с самого рождения. Есть какие-то предпосылки, которые являются ключевыми сигналами в отношении формирования или работы ассоциативного ряда, в том или ином русле. Если подойти к этому ещё более серьёзно, можно разобрать и метафизическую подоплёку. А вообще, если я скажу, что я — посредственный и неталантливый человек, я буду кривить душой, но, тем не менее, все возможные формы проявления так или иначе приобретены, а если быть точнее, они развиты. И, потенциально, в каждом человеке есть этот диапазон дееспособности. Главное, в каком секторе он у человека по природе расположен, и как сам человек его в себе акцентирует…» Так сам Мангол в характерной для него философской манере объясняет свой переход от танцев к музыке.

А если говорить проще, то, вполне освоившись в сфере театрально-танцевальных постановок, он решил развивать другие грани своего таланта. К пению его подтолкнул… Булгаков. В той самой «чертовой» квартире №50 Булгаковского дома, что на Садовой улице, некогда собирались свободные художники, тоже своего рода «сверхлюди» Москвы — и там Мангол впервые в столице почувствовал себя, как рыба в воде. Здесь тусовались панки и хиппи, металлисты и «правильные» ребята, но, главное, они были либо художниками, либо музыкантами. В комнате всегда стояла гитара и другие инструменты, холст, лежала стопка бумаги. Постоянно происходило какое-то действие: кто-то играл, пел, кто-то рисовал… В такой атмосфере трудно было остаться в стороне и не попробовать себя в новом качестве. Здесь объявлялись Костыль и Боров из «Коррозии металла», брат Петра Мамонова Лелик… Именно он стал брать Мангола с собой на «джем-сейшны», где тот не без успеха играл на трубе. Позже состоялось знакомство Мангола и Сергея Воронова из «Кросс роудз», известного блюз-мена, выступавшего за рубежом на одной сцене с Питером Гэбриэлом. Вместе с ним Мангол собрал пробный состав своей группы, с которым была записана шуточная реггей-версия известной вещи Гершвина “Summertime”. Вскоре она попала на “Real Records”, и лейбл взял под свое покровительство молодого артиста.

«Он явился в офис, — рассказывает один из идеологов Real Эрик Чантурия, — сел напротив меня и на самый безобидный вопрос «Откуда такое прозвище Мангол?» ответил буквально следующее: «Отчасти от расовой принадлежности, отчасти от позиционирования геополитического толка. Любое проявление в творческом ключе имеет первоначальное объяснение на языческом уровне. Грубо говоря, отношения стилизованы. Допустим, есть категории разной музыки: бывает, скажем, музыка интерьерная — если воспринимать ее как аудиальные сообщения…» «Хорошо-хорошо! — возопил я. — «Я все понял, завтра поведу тебя знакомить с «Тату». Им нужен танец!»

Знакомство с «Тату» состоялось, и нашумевшие девочки отнеслись с Манголу адекватно. Они торопились поскорее закончить работу, чтобы оставшееся время расчетливо израсходовать на флирт с Манголом и всяческие беседы за жизнь, но хореограф так увлекся танцем, что когда в студию заглянул Чантурия он остолбенел. Перед ним предстала следующая картина: в центре стоял Мангол с зажмуренными глазами, умело балансируя в экзотической позе «орла», а «татушки» расселись на подоконнике и, не обращая ни малейшего внимания на своего постановщика, считали ворон за окном. Эрик тут же потребовал показать ему результат целого дня работы. Но танец ему очень понравился и он, схватив Мангола за рукав, вытащил артиста в коридор, чтобы тот от излишнего рвения не испортил готовой работы. Через месяц «Тату» именно с этим танцем покорили Запад.

Еще интереснее стало, когда Мангол попытался сотрудничать с Hi-Fi. По рассказам очевидцев, он, высоко подняв голову, вошел в танцевальный зал и тут же прочитал артистам проповедь: дескать, вы не умеете ни танцевать, ни петь, ни правильно дышать, и сейчас я для начала научу вас правильно ходить и махать руками, а потом уже — всему остальному. Амбициозные «хайфайщики» тут же демонстративно хлопнули дверью — и в коридоре накинулись на Чантурию с претензиями. Тот невозмутимо подтвердил правоту Мангола и заставил артистов вернуться в зал.

В сверхспособностях и сверхработоспособности Мангола в области танцев Чантурия не сомневался ни секунды, а когда однажды артист принес ему демо-кассету со своей музыкой, он понял, что Мангол — еще и одаренный певец. Требуется лишь правильно огранить алмаз его таланта.

С этой целью было решено записывать дебютный альбом молодого исполнителя на Ямайке в знаменитой студии Real Music Records с музыкантами легендарного Боба Марли — группой The Wailers. Кроме того, там же запланировали снять два клипа артиста под руководством опытнейшего режиссера Лео Габриадзе. Кстати, именно он связал менеджеров Мангола с Брайаном Джопсоном, племянником того самого продюсера Джопсона, который в свое время нашел Боба Марли. Брайн же и является гитаристом The Wailers. Кроме него, в записи пластинки Мангола приняли участие Justyn McKenzie, Patrick Antony, Glen DaCosta и Vinset Gordon — в прошлом музыканты Ли «Скрейтч» Перри, переманенные Джопсоном в The Wailers, за что Перри в течение дня, буквальном смысле, гонялся за ним с пистолетом по всей Ямайке, а потом пистолет дал осечку, и Брайн, велением божьим, был спасен.

На ямайскую студию The Wailers музыканты со всего мира приезжают «за саундом». До Мангола в ней записывалась, в частности, группа No Doubt.

Началось с того, что за три часа до отъезда Мангол задумчиво почесал затылок и робко спросил: «А как же виза?» Вообще-то, Ямайка безвизовая страна: купил билет — и лети на здоровье, но для жителей Казахстана виза нужна. Что делать — пришлось отыскать в воскресенье (!) посла, который должен был обязательно поставить красивую печать в паспорте. Вскоре выяснилось, что дочь посла — как раз из тех девушек, которые еще в Павлодаре были без ума от славного парня по имени Мангол. Как же она обрадовалась, когда ее мечта — в самом что ни на есть живом воплощении — взошла на резное крыльцо ее дачи! И, пока она воздавала мечте должное посредством редких коктейлей, папа-посол, скрипя зубами, ставил в паспорт Мангола необходимый штамп.

Вечером у трапа самолета вдруг выяснилось, что лайнер переполнен, и Мангол и сотоварищи в него не помещаются. Пришлось ждать утреннего рейса. Навьючив на себя тяжелые сумки с вещами и различными кинопринадлежностями, Мангол и Чантурия отправились ночевать к последнему домой. Пока Эрик открывал дверь, Мангол поставил две тяжелые сумки на пол… Часа через два музыканты осознали, что забыли сумки с кинопленкой в подъезде. Как и следовало ожидать, там их уже не было. Пришлось в три часа ночи обзванивать всех знакомых и срочно искать редкую кинопленку для клипа. Утром невыспавшиеся, но отыскавшие-таки все необходимое, артисты благополучно вылетели на Ямайку, чему Чантурия безмерно удивлялся.

После приземления на острове талант Мангола проявился с накопленной за время полета злостью: неприятности происходили каждые 15 минут. У лучшего в России оператора Влада Опельянца впервые в жизни засветилась пленка, чуть позже сгорел осветительный аппарат ценой 20 тысяч долларов, привезенный из столицы Ямайки специально для съемок Мангола. В довершение всего джип, на котором музыканты отправились на пресловутые плантации Джа, заглох в самом начале пути. Пришлось все съемочное оборудование тащить на себе по каким-то партизанским тропам в гористой местности километров десять. На плантациях Мангол переключил свое внимание на растения и рабочих, с которыми, не зная ни одного ямайского слова, смог подружиться. Поэтому на время неприятности у русских прекратились, зато у рабочих по непонятным причинам сломались две тяпки и перевернулось ведро с удобрениями. В общем, мистика!

Когда уникальные красочные кадры Ямайки были отсняты, началась работа в студии с легендарными музыкантами The Wailers. «Эта потрясающая атмосфера, — вспоминает Мангол, — оставила незабываемые впечатления. Чтобы хоть немного сохранить в памяти Ямайку, мы сутки напролет записывали местное радио. Мне казалось, что такого вселенского чувства любви я еще никогда не испытывал. С каким-то обычным лакеем из нашего отеля мы проболтали всю ночь под волшебными ямайскими звездами о жизни и судьбе. Он оказался таким же асом в философии, как и The Wailers — в музыке».

Вернувшийся в Москву в статусе зрелого певца загорелый и пластичный Мангол выглядел еще более впечатляюще. Во всех обрушившихся на него, как снег на голову, интервью он утверждает, что пение — еще одна сторона его таланта: дескать, каждый человек многогранен, но не все могут свои грани раскрыть. У него самого это стало получаться сходу. Критики успели обозвать его «королем саундтреков»: два отечественных фильма, только что вышедшие в широкий прокат, сопровождает полная тропической экзотики музыка Мангола. В ленте «Спартак и Калашников» это песни «Вибрации» и “Summertime”, а в нашумевшей картине Дениса Евстигнеева «Займемся любовью» — написанная специально для нее композиция-лейтмотив “Ping-Pong”. В то же время, Мангол со своими потрясающе красивыми девушками из его творческой лаборатории танца “Pa fashion” был замечен на съемках клипа Дмитрия Диброва, для которого он в итоге поставил очаровательный танец с кордебалетом.

Про свою дебютную пластинку Мангол говорит следующее: «Это — настоящее полистилистическое обозрение с прикосновением к корням разных музыкальных направлений. И, к тому же, украшенное вишенками современных саунд-открытий…»

Справедливости ради стоить заметить, что воспитывался он, на первый взгляд, в обычной семье. Но вечером, когда все собирались за ужином, можно было подумать, что это — настоящий «парад погон». Дело в том, что несколько поколений по мужской линии в семье Мангола — офицеры, даже бабушка была офицером. Папа начинал ужин торжественной речью о значении традиций в воспитании русского офицера и философской притчи.

То же самое происходило и за завтраком — с той лишь разницей, что пока все чинно пили чай, сын в поте лица приседал и отжимался от пола, а отец неторопливо напевал: «Если вирус в целом мире — лягте на пол: три-четыре… Если жив пока еще — гимнастика!» Таким образом родители Мангола реализовывали свою программу воспитания «идеала русского офицера в условиях, приближенных к боевым». Однако они связывали этот идеал с традициями царской армии, где офицер, как известно, был всесторонне развитым человеком, являющим собой цвет российского общества. Поэтому родители с детства прививали Манголу вкус не только к утренней зарядке, но и к литературе, живописи, хореографии, он учился в музыкальной школе по классу фортепиано, а потом — баяна, но знал одно: он вырастет и будет офицером.

Между тем, Мангол всерьез увлекается балетом и взахлеб читает биографии известных танцовщиков. По ночам он выходит на веранду и разучивает всевозможные «релеве» и «жене»; а его кумиром на долгие годы становится Морис Бежар. Именно это увлечение в конце концов и определило дальнейшую судьбу ребенка. Правда, родители удивлялись: дескать, балет, конечно, хорошо, но все-таки не главное для русского офицера!

«У меня тогда была главная программа-максимум, проповедуемая отцом: маршальские лампасы! — говорит Мангол. — И если бы не гримасы судьбы — боюсь, что мне бы сейчас с вами не разговаривать на искусствоведческие темы. Но так получилось, что один за другим из жизни ушли мой дед и отец. Это очень тяжело пережить, когда тебе всего четырнадцать! По сути, меня спасли танцы — по иронии судьбы, именно они помогли мне осознать, что я никогда не буду офицером».
Read more on Last.fm. User-contributed text is available under the Creative Commons By-SA License; additional terms may apply.